Сначала в качестве председателя группы стратегического планирования ЦЕРНа, а затем в качестве генерального директора лаборатории с 1989 по 1993 год Руббиа энергично продвигал проект БАКа еще тогда, когда LEP не закончил свою работу, а в США строительство ССКа не было остановлено. В Европе имелись свои финансовые проблемы, особенно в ФРГ, где незадолго до этого произошло воссоединение двух Германий, и затраты на него все время возрастали. Постепенно Руббиа смог убедить европейские правительства, что адронный коллайдер должен стать следующим шагом в развитии лаборатории ЦЕРН независимо от того, что делают другие страны. Но только в 1991 году Совет ЦЕРНа принял резолюцию, в которой официально зафиксировал решение изучить предложения по проекту БАКа, а окончательно проект БАК был утвержден лишь в декабре 1994 года (уже после остановки строительства ССК). Лин Эванс был назначен директором БАКа, и ученые и инженеры вплотную занялись решением сложнейшей задачи воплощения идеи в реальность.
Главный архитектор проекта
В проекте, рассчитанном на долгие годы, в котором участвовало столько людей и стран и в котором было столько сложнейших подпроектов, несправедливо приписывать слишком большую роль одному человеку, преуменьшая тем самым вклад множества других участников. Тем не менее если кто-либо и должен быть персонально упомянут среди создателей БАКа, так это Лин Эванс.
Эванс производит впечатление скромного человека. Седой и импозантный, в общении вполне демократичен. Он родился в горняцкой семье из Уэльса. Его первой любовью была химия, причем особое удовольствие ему доставляло изготовление взрывчатки. И это, возможно, как раз то, с чего должен начинать человек, который в один прекрасный день начнет проектировать машину для столкновений частиц с самыми высокими энергиями из всех, когда-либо полученных людьми. В университете он переключился на физику, потому что «физика была интереснее и легче». Когда проект БАКа был одобрен, для управления его строительством ЦЕРНу понадобился человек с опытом, но при этом достаточно молодой и энергичный, чтобы довести дело до конца. Эвансу была поставлена сложнейшая задача: в условиях ограниченного бюджета построить машину заданного размера, добиться от нее максимально возможной научной отдачи, попутно решив массу самых сложных за всю историю экспериментальной науки технологических проблем. Именно Эванс придумал, как модифицировать первоначальные планы конструкции БАКа и привести их в соответствие с финансовыми реалиями.
В ходе реализации инженерного проекта такого масштаба всегда возникают непредвиденные препятствия. Благодаря LEP для БАКа уже имелся готовый туннель, но для четырех крупных детекторов, необходимых при исследовании столкновений, требовалось выкопать новые котлованы. Детектор CMS планировали установить на противоположной стороне кольца (если смотреть от основного здания ЦЕРНа), недалеко от французского города Сесси. И вот когда рабочие начали копать, они случайно натолкнулись на остатки римской виллы IV века! Там обнаружились ювелирные изделия и монеты, имевшие хождение на территориях, ставших позже Англией, Францией и Италией. Неоценимая для историков находка обернулась для физиков задержкой, грозящей нарушением всех графиков. Строительство было остановлено на шесть месяцев, во время которых археологи исследовали руины.
А потом выяснилось еще одно неприятное обстоятельство. Оказалось, что над котлованом, в котором должен помещаться детектор CMS, протекала подземная река. Просачивание воды было не столь сильным, чтобы помешать работе детектора, но оно мешало проведению земляных работ. Команда строителей нашла выход: в яму опустили трубы, по которым тек жидкий азот, замораживающий воду, и копать твердую землю стало намного легче, чем выкачивать жижу. Эванс говорил, что это «было просто здорово».
Эванс и все другие сотрудники ЦЕРНа, работавшие на строительстве БАКа, упорно продвигались к цели. Помимо технических проблем, мешали работе и правительства европейских стран, участвовавших в проекте, постоянно угрожавшие урезать их взносы в ЦЕРН. От руководителей проектов, связанных с физикой элементарных частиц, требуются не только познания в физике и технологиях, но и дипломатическая хитрость и политическое чутье. Важный импульс развитию проекта в 1997 году придало решение США инвестировать в БАК $2 млрд. Все официальные «государства-члены» ЦЕРНа – это европейские государства: Австрия, Бельгия, Болгария, Чехия, Дания, Финляндия, Франция, Германия, Греция, Венгрия, Италия, Нидерланды, Норвегия, Польша, Португалия, Словацкая Респуб лика, Испания, Швеция, Швейцария и Великобритания. Множество других стран подписало соглашения, позволяющие их ученым работать в ЦЕРНе. США (как и Индия, Япония, Россия и Турция) имеет статус государства-«наблюдателя», что подразумевает участие в физических экспериментах и заседаниях Совета ЦЕРНа, но официально такая страна не участвует в обсуждении стратегических планов лаборатории. США – безусловный тяжеловес, и принятые американцами на себя важные обязательства сыграли значительную роль в успехе БАКа. (Не менее важна роль Японии и России.) Более тысячи американских физиков вскоре приехали в ЦЕРН работать на БАКе.
Эванс по своему характеру не начальник, ему легче самому возиться с оборудованием, не боясь запачкать руки, чем требовать от подчиненных, чтобы они тщательно вели записи проходящих работ. Само строительство БАКа проводились в соответствии с планом, но постепенно накапливались небольшие перерасходы средств. Момент истины наступил в 2001 году, когда стало ясно: ускоритель приблизительно на 20 % дороже, чем предусматривалось первоначальным бюджетом. На открытом заседании совета ЦЕРНа генеральный директор Лучано Майани вопреки совету Эванса обнародовал величину перерасходованных средств и прямо заявил, что государства-члены должны оплатить дополнительные расходы.
Естественно, те не пришли в восторг от такой перспективы. Роберту Аймару, который стал следующим генеральным директором после Майани в 2004 году, Совет ЦЕРНа поручил присматривать за менеджментом уникальной машины. Некоторые члены Совета засомневались в том, что Эванс подходит для этой бюрократической роли, и посчитали, что тут нужен другой человек – более жесткий. Но Аймар понял, что уникальное знание Эвансом коллайдера намного важнее, чем мягкость его стиля руководства, и он был оставлен на посту директора проекта. Позже Эванс вспоминал: «Меня, признаться, тогда как следует поджарили. Тот год был самым худшим за весь период моей работы на БАКе».
После инцидента 19 сентября, произошедшего уже после запуска машины, Эванс сказал: «Авария стала последним звеном в цепи неудач, и это было тяжелым ударом. Однако, у меня бывали сложные моменты и в прошлом».
В игре тетербол один конец веревки прикрепляется к мячу, а другой – к верхушке столба. Два игрока стоят по разные стороны столба, бьют по мячу, стараясь намотать веревку вокруг столба. А теперь представьте, что есть только один игрок и что веревка не закреплена неподвижно, а на ее конце петля, которая может свободно скользить вокруг столба. Тогда веревка уже не будет накручиваться на столб, и на каждом обороте игрок, ударяя по шару, будет подталкивать мяч все время в одном и том же направлении и разгонять его до все более высоких скоростей.
В сущности, в этом и состоит основная идея ускорителей частиц. Роль мяча играют пучки протонов, а роль веревки, которая удерживает мяч на круговой траектории, – сильные магнитные поля, заставляющие протоны двигаться по искривленным траекториям в кольце. А вот роль игрока, ударяющего по мячу, играют электрические поля – они подталкивают протоны, чтобы на каждом обороте их скорость увеличивалась.
Протоны чрезвычайно малы по сравнению с предметами, с которыми мы имеем дело в повседневной жизни, – их размер около одной десятитриллионной сантиметра в поперечнике. Вы не можете просто взять один из них в руку и бросить или ударить по нему, когда он пролетает мимо. Для ускорения протонов в БАКе электрический генератор создает во время прохождения частиц электрическое поле, меняющее свое направление с частотой около 400 миллионов раз в секунду. Коммутации очень точно синхронизованы по времени, так что каждый протон при движении в туннеле всегда чувствует электрическое поле, направленное в одном и том же направлении, в результате он быстро набирает большую скорость. Это ускорение создается только в одной точке в кольце, а большая часть усилий на всей длине 27-километрового кольца тратится не на ускорение протонов, а на то, чтобы они сохраняли направление своего движения по круговой траектории внутри кольца.
